— Как куда? В центр.
— В какой центр?!
— В самый центр Купчина!
А на секретере, до
самого конца его жизни так и красовались на полированной дверце
грубые отметины: газоны тогда были ограждены бетонными решетками,
вот он и приложился.
Дом напротив
просматривался полностью. Однажды, помню, тесть-рукодел долго
старался, но сделал, наконец, кухню, где все было рассчитано до
миллиметра, все дверцы и полочки на своих местах. Как-то вечером –
звонок в дверь. Открываем – совершенно незнакомый человек.
— Простите, — говорит
он, — я живу в доме напротив. Вижу, вы сделали очень хорошую кухню.
Можно посмотреть?
Замки тогда были, как
правило, с защелкой, случалось, что хозяин выходил из квартиры,
сквозняк – и дверь захлопывалась. Сейчас для вскрытия существуют
специальные фирмы – понятно, замки и двери не те – а тогда вопрос
решался проще. Вы шли к кому-нибудь из соседей, удобнее всего к тем,
у которых был смежный с вами балкон, перелезали через загородку на
свой балкон, а потом влезали в форточку. Причем на это никто из
окружающих особо никак не реагировал – все понимали, раз человек в
майке и тренировочных или в пижаме лезет в форточку, значит, забыл
ключи.
Я, тогда студент ЛЭТИ,
проходил военную кафедру. И вот начинается занятие, вся группа
вытягивается по стойке «смирно», входит дежурный преподаватель,
спрашивает у меня.
— Почему обувь
грязная?!
— Живу в Купчине,
товарищ капитан 2 ранга!
— Вопросов НЕТ!
Действительно,
непосредственно на проспекте Славы было уже прилично, все
более-менее заасфальтировано, так же прилично обстояло дело вокруг
наших домов, но вот дорога на Славу... Был кусок, метров 50 – 100,
который ну никак было не перейти, не испачкавшись. Говорили, что
некоторые заводили себе резиновые сапоги с единственной целью –
добраться до остановки, а там, якобы, у кого-то из знакомых, живущих
на проспекте, и хранили эти самые сапоги. Врать не буду, я так не
делал.
Купчино было заполнено
приезжими, но, надо сказать, слышалась тогда только русская речь.
Народ этот сохранял свои привычки, по выходным выходил на скамейки у
подъездов играть на гармошках. Приезжая, они привозили с собой мам и
бабушек, которые часами сидели у окон и смотрели на улицу – что же
там происходит. Как сейчас помню, посмотришь на дом – обязательно в
каком-нибудь окне торчит неподвижная голова в темном платке. У нас
тогда только что родилась дочь, и мы зимой и летом ставили коляску
на улице под окном (жили на третьем этаже). Ребенок спит, родители
занимаются своими делами (студенты!). Бывало, раздается стук в
дверь:
— Родители, <непереводимая игра слов>, у вас там ребенок плачет, вы что, не
слышите?!
Строили тогда много,
не сказать, чтоб уж очень плохо, но, в общем, не очень. Ходила тогда
история о том, как поссорились два мужика, и один другого схватил да
как ударит об стену. А комната была угловая, стена наружная, так
блок и вывалился. Но утверждать не буду, сам я этого не видел.
А у знакомых жены
другая напасть – на потолке посреди комнаты бугор торчит. Видать, на
домостроительном комбинате в форме для потолочной панели выбоина
была, бетон и отлился эдакой шишкой. Вот помаялись они потом, убирая
– а вы попробуйте с пропаренного железобетона кусок срубить. Это с
перфоратором да с болгаркой и то непросто, а ну-ка вручную!
Позже, в 70-е, мы жили
уже отдельно, на 14-ом, последнем, этаже кирпичной «точки». Это был
первый дом такого проекта, который поставили не на сваи, а на
ленточный фундамент – так подешевле. Подешевле-то подешевле, а дом
кирпичный, тяжелый, грунт – болото, да и клали фундамент зимой,
переморозили бетон. Как дошли до шестого этажа, стены и
растрескались, в щель карандаш пролезает! Хотели сначала стройку
вообще прекратить, но тут строители подсуетились: стали между
каждыми этажами класть по всему периметру арматурную сетку, так и
достроили.
И ничего, стоит до сих
пор, только одна стена стала «тонуть» быстрее остальных. Как раз эта
стена была нашей. Да еще 14-й этаж! Как весна, так дом «гуляет»
туда-сюда, как ни заделывал я потолок – на полгода хватает. Потом
приспособился – закрыл щель в потолке просто гипсовым бинтом. Зато
вид, конечно, великолепный, мы им угощали гостей – от Вороньей горы
до Смольного собора все, как на ладони. Времена года можно
определять, глядя, где садится солнце. В праздники пять салютов
(ракеты пускали в разных местах города) можно было видеть! Ныне-то я
«дитя подземелья» - четвертый этаж, окна во двор, и очень скучаю по
закатам.
Как писал Александр
Блок:
Одна мне осталась
надежда
Глядеться в колодезь
двора.
Кинотеатр «Слава» был
от нас неблизко, но метрах в 150 от нашего дома, в пристройке к
торговому центру было свой маленький кинотеатр, зальчик человек на
200 (сейчас в этом помещении магазин «Пятерочка»). Тогда в основе
градостроительной планировки лежала идея «микрорайонного социализма»
– это чтобы человек на расстоянии не более 400 метров имел все блага
жизни – магазин, детский сад, школу и остановку транспорта.
Ну, если повезет, еще
и какое-нибудь культурное заведение. Так вот, у нас было это самое
кино. Конечно, телевизор в доме был, как без этого, но первым
экраном фильмы шли все-таки в кинотеатрах. Последний сеанс начинался
в 9 вечера, касса закрывалась за две-три минуты до начала, а то и
позже. Уложив детей, мы с женой быстренько пробегали эти метры,
впрочем, часто опаздывая на журнал (тогда перед фильмом обязательно
шел журнал типа «Новости дня» или что-то подобное). После журнала
делали перерыв на 1-2 минуты, зажигался свет, и в зал врывалась
толпа опоздавших.
Замечали ли вы, что
только жители Купчина имеют обыкновение клеить на заднее стекло
своего автомобиля гордое имя родного района? Не все, конечно, далеко
не все, но многие.
Ничто, вроде бы, не
мешает жителю Охты, Коломны, «Васькиного острова», наконец, Коломяг,
наклеить имя своей малой родины. Однако он же этого не делает,
видимо, просто не считает это нужным.
Что, казалось бы,
может удивить взгляд городского жителя, привыкшего к прямым углам и
серым стенам? Да многое, надо только пошире открыть глаза! А уж у
нас, в Купчине, чего только не найдется! Тут и дом-треугольник,
вершина острого угла которого имеет ширину в два кирпича. И дружная
толпа опор строящихся пешеходных переходов, которые одним кажутся
похожими на череду пингвинов, а другим – на толпу железных солдат
Урфина Джюса. И церковь, которая вырастает то ли из кокона, то ли из
яйца. И странное гало, белым нимбом осеняющее обычный дом на улице
Турку.
Короче, вы как хотите,
я лично – купчинский патриот, и говорю об этом без всякого
стеснения!
